А вот мне рассказывали. Стоял на ленинском проспекте дом, высокий дом, этажей десять, а то и все двенадцать. И каждый вечер, когда сумерки спускались, пионерка Саша смотрела на него, слюнявя обгрызанный кончик пластиковой кисти. Саша рисовала дом.
Не то что бы это был какой-то необычный дом. Высокий, конечно, по тем-то временам, так а что же с того? в Москве и не такое видывали.
читать дальше-Ты бы лучше дом графа Ковалевского нарисовала, - говорила Саше мать.
Саша лишь смеялась. Дом графа давно превратился в дворец культуры, а это значит, что теперь им повелевали лишь пыль да женщины с толстыми ногами, одетые в серые пиджаки. Женщины надменно смотрели на Сашу через стёкла очков и прогоняли прочь, когда она сидела, прислонившись к колонне. Ленивые серые ящерицы ползали на солнце. Никто не знал, откуда они появились в городе. Саша кормила их с руки, пока очередной визгливый оклик не заставлял её испуганно вскочить и уйти прочь от ДК к железнодорожным путям, где лёжа в мокрой от росы траве можно смотреть как проносятся мимо зеленые стрелы поездов, Весна вступала в свои права. Пусть над городом летают военные самолёты, пусть грохот боевых учений не затихает где-то на дальних полигонах, весна пришла. Саша возвращалась домой лишь под вечер, чтобы выйти на балкон и сесть за краски.
Когда расплавленные облака на западе пылали, свет отражался в верхних этажах загадочного дома. Саше казалось, что там происходит что-то таинственное. То ли это были отсветы адского пламени, то ли это Вечный Огонь, в память большевикам пылающий в глубинах земли. Таинственной красной комнаты, конечно же, не было, откуда бы она взялась, порождённая оптическими эффектами? Саша знала, что даже если она пересечёт улицу вечером, поднимется на верхний этаж и постучит в дверь, ей откроют самые обычные люди. Или никто ей и не ответит, да и если ответит, то что с того? Недостижимость красной комнаты с чудом манила её. Когда вечер сменялся ночью, комната исчезала, растворялась в холоде а ветер шевелил ветви тополей, растущих перед домом, и Саша очарованно смотрела на причудливо изгибающиеся тени. И ей казалось, что она слышит топот ножек из-за окна. И что кто-то осторожно стучит в окно. Однажды она решилась встать и посмотреть. Не было ничего необычного.
Обо всём этом она рассказывала Лизе, лучшей подруге. Лиза всегда жадно вслушивалась в каждое слово. Как-то раз девочки сидели на крыше товарного вагона, лениво разглядывая стаю злых собак, расположившихся внизу. Собаки были настроены совсем недружелюбно, но подруги не сильно их боялись. Можно было перепрыгнуть на другой вагон, потом на следующий за ним, а там рукой подать и до навеса располагающегося вблизи склада. Если спрыгнуть со склада, можно было легко удрать. На колене Лизы расположилась большая серая ящерица, и Саша поглаживала шершавую чешую. Тонкие пальцы иногда задевали жёсткую ткань пионерских колготок. Лиза дышала чаще и не могла сдержать румянца, не вполне понимая, что происходит, а Саша вполголоса описывала фигуры, в которые складывались тени в окнах дома.
-А что если войти туда не через дверь? - осторожно спросила Лиза
-Как не через дверь?
-А вот так. Влезть прямо в окно.
-Да как же ты влезешь?
Лиза промолчала.
На следующий день, возвращаясь домой, Саша увидела толпу людей у таинственного дома. Девочка протолкалась в первые ряды. В темно-красной луже скорчилась хрупкая и изломанная девичья фигурка. Саша подбежала к мёртвой подруге и обняла её. Из окровавленного выреза в блузке Лизы выползла серая ящерица и забралась Саше в рукав.
Потянулись дни. Саша забросила кисть и просто рассматривала алое окно вечерами. Ночами она долго всматривалась в буйство теней, зная, что за чертой сна её ждёт Лиза, которая как всегда скажет: "Я почти пролезла. Я почти пролезла туда, и тут меня толкнула птица". А ящерица поселилась на зеркале и всякий раз кусала Сашу, когда та проходила мимо.
Одним вечером её осенило. Матери не было дома, и никто не мог ей помешать. Саша вбежала в прихожую и сорвала зеркало со стены и отнесла его себе в комнату и поставила напротив окна. Ящерица вертелась у её ног, изредка норовила цапнуть, но не сильно, а мягко, даже нежно, будто говорила: "ты на верном пути". Саша всмотрелась в алое отражение и вошла внутрь.
Что было дальше не знает никто. Говорят, девочку видели в разных местах во всём СССР, что она чуть ли не в кремль проникала на закате, что она приходила в сопровождении ящериц, кошек и ворон. Говорят, вечерами её силуэт виднелся в окнах верхнего этажа дома на ленинском проспекте и исчезал с последним лучом заката. И на улицах слышался девичий смех. Очевидцы предпочитали молчать об этом. Некоторые топили видения в алкоголе, другие находили покой в домах скорби. А через месяц город бомбили, сгорела и квартира Саши и её рисунки и дневники и дом напротив, а мать её, говорят, ненавидит закаты и в четыре часа дня ложится спать.